Мне хочется, чтобы этим человеком была не я.
Не я принимала важные решения, не я их выполняла, не я выворачивалась наизнанку, чтобы все было так, как должно быть, а потом все "ох, какая же ты сильная, я так горжусь тобой". Мне не нужна эта оценка, мне нужен результат.
Я хочу, чтобы не я писала вдохновляющие речи о том, что все будет хорошо, да так, чтобы мне верили. О да, я хороша в этих речах.
Я хочу, чтобы все это была не я.
Чтобы мне говорили, что все будет хорошо, чтобы обо мне заботились и говорили "я сильный.и смогу защитить тебя".
Я все еще хочу на ручки.
Но я теперь женщина-солдат, и, как только вдруг окажусь на ручках, что вряд ли, я уже не верю в это, я скажу "отпусти меня".

Зная то, что мне достаточно поспать, чтобы все перевернулось с ног на голову, я опасалась, что это случится и сейчас.
Но нет.

Я слишком хорошо знаю это чувство. Знаю лучше всех, проходивших через меня. А это от меня неотделимо. Было.
Здравствуй. Здравствуй!

И еще я знаю, что когда твой подлинный цвет рвет тебя изнутри, можно завернуться в десять слоев белого или черного, ничего не поможет. Все равно что пытаться заткнуть водопад носовым платком

Я сделала кое-что важное. Я сделала кое-что очень важное. Я отпустила прошлое.
Передо мной возможность смотреть вперед.
4 года. ЧЕТЫРЕ ГОДА на моих глазах были шоры наоборот, мешающие мне идти дальше. Столько времени и сил...
Но это принесло плоды.
Я сильная. Я чувствую себя хищной. И многое смогу пройти.

Сидела и опять ничего не могла сделать. И тут просто прислушалась к ощущениям своего тела. Результат оказался внезапным. Это всего-то возрождение старой сосудистой болячки. И мне надо к неврологу. Лечить ее трудно, конечно, но не так трудно, как БАР.

Я ее лечила уже когда-то в клинике Пирогова. Мне тогда впервые посоветовали обратиться к психотерапевту. Тот советчик, не помню какой врач, увидел меня с матерью и как-то пытался мне объяснить, что я никому, кроме себя, ничего не должна. Помню еще тогда возмущалась его словам, отреагировала на них довольно агрессивно, а теперь сказала бы спасибо, встреть я его. У него, конечно, ничего не вышло, но зерно он заронил.
А может и встречу, потому что лечить это дерьмо пойду в ту же клинику. Скорее всего. Не факт. Там вроде было очень дорого.

Я чувствую себя здесь старой бабушкой, пришедшей на могилу.
Тут когда-то было довольно сумбурно, а сейчас тишина, будто действительно все умерли.
Странно, что я сюда заходила в последний раз 4 года назад, а пароль до сих пор помню.
Что ж, останусь здесь, буду как смотритель маяка, про который все забыли.

25 мая. Я слишком часто вспоминаю этот день, что к лучшему, так я учусь ценить тех, кто у меня есть. Слишком часто я вспоминаю эти слова и первое потрясение, а потом хлопоты и заботы по возвращению к жизни выживших. Только бы не показать слабость, не заплакать, уйти с головой в других людей.
Вспоминаю этот знаменательный диалог с Алей накануне о том, будем ли мы плакать, если кто-то умрет. Будем, я, заперевшись в себе, и ты, - в своей комнате.
Я не буду писать об этом, это пошло и глупо.
Достаточно памяти и понимания.

Прихлынет тоска или попросту скука
Однажды присядет к тебе на порог,
Ты знай, что на свете есть славная штука
Романтика дальних и трудных дорог.


Конечно же, есть экзотичные страны:
Слоны и жирафы средь зелени вечной,
Где ночью на пальмах кричат обезьяны
И пляшут туземцы под грохот тамтамов,
При этом почти без одежды, конечно.


Экзотика… Яркие впечатленья.
Романтика с этим не очень схожа.
Она не пираты, не приключенья,
Тут все и красивей гораздо и строже:


Соленые брызги, как пули, захлопали
По плитам набережной Севастополя,
Но в ночь штормовую в туман до утра
Уходят дозорные катера.


А возле Кронштадта грохочет Балтика.
Курс — на Вайгач. Рулевой на посту.
А рядом незримо стоит Романтика
И улыбается в темноту.


А где-то в тайге, в комарином гуде,
Почти у дьявола на рогах,
Сидят у костра небритые люди
В брезенте и стоптанных сапогах.


Палатка геологов — сесть и пригнуться.
Приборы, спецовки — сплошной неуют.
Скажи о романтике им — усмехнутся:
— Какая уж, к черту, романтика тут?!


Но вы им не верьте! В глухие чащобы
Не рубль их погнал за родимый порог.
Это романтики чистой пробы,
Романтики дальних и трудных дорог!


Один романтик штурмует науку,
Другой разрыл уникальный храм,
А кто-то завтра протянет руку
К новым созвездиям и мирам.


Вот мчит он, вцепившись в кресло из пластика,
Взор сквозь стекло устремив к луне,
А рядом незримо висит Романтика
В невесомости и тишине…


Скитальцы морей, покорители Арктики!
А здесь, посреди городской толкотни,
Есть ли в обычной жизни романтики?
Кто они? Где? И какие они?


Да те, кто живут по макушку счастливые
Мечтами, любимым своим трудом,
Те, кто умеет найти красивое
Даже в будничном и простом.


Кто сделает замком снежную рощицу,
Кому и сквозь тучи звезда видна,
Кто к женщине так, между прочим, относится,
Как в лучшие рыцарские времена.


Немного застенчивы и угловаты,
Живут они так до момента, когда
Однажды их властно потянут куда-то
Дороги, метели и поезда.


Не к пестрой экзотике — пальмам и зебрам
Умчат они сердцем, храня мечту,
А чтобы обжить необжитые дебри,
Чтоб вырвать из мрака алмазные недра
И людям потом подарить красоту!


Мешать им не надо. Успеха не будет.
Ведь счастье их — ветры борьбы и тревог.
Такие уж это крылатые люди
Романтики дальних и трудных дорог!

Бывают такие странные моменты, когда ты плаваешь, например, в ванной, и тут в голову прилетает мысль: "Завтра ты перестанешь общаться с тем-то", "Завтра случиться это" и т.д. И оно, черт побери, происходит. Ну это.. будто настоящее и прошлое перемешивается друг с другом. Хотя, скорее всего, очень быстрый и неосознанный анализ ситуации.
Вообще, я во многом дурак, раз не пытаюсь изменить то, что понимаю накануне, а просто соглашаюсь с этим, даю произойти, а значит способствую.
Ну что же, пусть так, всему и всем есть предел.

У меня водянистые мысли, они никогда не останавливаются, не принимают твердую форму, изменчивы и непредсказуемы даже для меня. Они похожи на нечто слепое, полупрозрачное, зыбкое. Иным словом, я никогда не знаю, что я все же такое есть. Пытаюсь опереться на социотипы, психософию, на всяческие ответвления психологии, но стоит копнуть глубже, как я обнаруживаю в себе аж.. да-да, ничего. Я просто боюсь направлять свое внимание внутрь себя, там не грязно, не светло, ни холодно, ни жарко, там и цвета-то нет. Поэтому я люблю жизнь, это доказательство моего тела, что я все-таки есть. Люблю других людей, мне легче заниматься ими, чем собой. Но я вообще хотела сказать абсолютно другое, то, что написано выше, так.. поток сознания, лучше не обращать внимание, мне — тем более.

В разговоре с очень приятной девушкой вспомнила рассказ Леонида Андреева "Иуда Искариот", вспомнила, как весь класс осуждал Иуду, вспомнила свои мысли по этому поводу. И вот я обнаружила, что мысли-то мои ничуть не изменились, что странно, ведь прошло столько времени, а я могу измениться хоть несколько минут. Значит, все же есть что-то неизменное в моей голове. И все такое же неизменно-изменчивое, как образ Иуды.
Все говорят, что толкала на преступление Иуду алчность. Но нет же, нет, вы не понимаете, мои дорогие бывшие одноклассники! Не алчность, а любовь. Он настолько любил Иисуса, что хотел быть для него всем, как Христос для него, его вовсе не устраивала эта идея равенства. А что еще делать, когда ты любишь не человека, а бога, который выше всех (не в прямом смысле), любит всех, но при этом никого? Ты пытаешься пробиться сквозь эту стену, но стена нерушима, а объект любви.. его-то уж можно разрушить. И этот объект начинаешь ненавидеть, а потом решаешься и... и вот тебя уже ненавидят тысячелетиями, тебя осуждают школьники и люди, чья идея равенства распространяется только на подобных себе (нет, что вы, я не говорю о религиозных учениях, конечно нет (*табличка "сарказм"*). И знаете, Иисуса понял до конца только Иуда, а не оставшиеся 11 апостолов, не святые и т.д. Сейчас я приду к чему-нибудь не тому, все намешаю, напутаю, меня будет не остановить, так как мысли вообще никогда не останавливаются, да и не должны, так что я, пожалуй, закончу.

Вообще, я еще не знаю, скрою этот пост или нет, ведь это и есть то личное, чего я пытаюсь избегать в разговорах, оно наполнено эмоциями, чувствами, тем, над чем можно посмеяться. Дать посмеяться — подставить под удар. Ненавижу смех, это хуже оскорблений, неуважения, хуже всего.
Так, меня опять начинает нести, пост и так слишком длинный. Думаю, скрывать его не буду, почему-то не хочется. Даже не буду перечитывать это все. Пусть моим оправданием служит высокая температура и полное непонимание, где я нахожусь, почему эти стены пытаются сжаться и раздавить меня.

Лучше уснуть. Поскорее.

А еще мне будет очень стыдно.

Пишет  Adelina3:

Rolf Lidberg. Из жизни троллей. Часть- 3.


далее...

URL записи